Николай Гедда (Nicolai Gedda; полное шведское имя — Гарри Густав Николай Гедда — Harry Gustaf Nikolai Gedda), шведский артист оперы, один из величайших теноров XX в. Родился в Стокгольме в бедной семье, однако его воспитанием занимались сестра матери Ольга со своим мужем Михаилом Устиновым, русским по происхождению, и именно его Николай считал своим отцом.

Детство Николая Гедда прошло в Германии, в Лейпциге, вот как вспоминает он об этом: «Я начал петь в 5 лет. Моим первым учителем музыки был отчим Михаил Васильевич Устинов, служивший регентом в русской православной церкви в Лейпциге, где мы тогда жили. В 6 лет я уже читал ноты и начал петь у него в хоре. Кроме церковных песнопений, я исполнял и русские народные песни. Помню, меня ставили на стул, и я бойко выводил старинные романсы — многие плакали. В 1934 г., после прихода Гитлера к власти, мои родители решили переехать в Швецию. Там я продолжал петь в церкви, и только в 19 лет начал серьезно заниматься музыкой». Период ломки голоса у Николая продолжался долго и он в какой-то момент потерял надежду снова запеть. Только в 17 лет вернулась к нему способность заниматься любимым делом.

В кругах русской эмиграции на западе Гедда считают русским певцом, а в музыкальных справочниках его называют шведским тенором. «Мне очень близка шведская культура и шведская музыка, — говорит Гедда. — Шведский — мой родной язык. Но я бы сказал, что в моем голосе действительно есть что-то славянское, типично русское. Возможно, причина кроется в детском вокальном опыте. Но и воспитание в семье благодаря отчиму было русским. Он был казаком, родился в небольшом селе неподалеку от Новочеркасска. Мать — шведка, родом из Риги, которая входила в то время в состав Российской империи. Поэтому когда меня называют русским певцом, мне это не кажется слишком уж грубой ошибкой».

Хотя на оперной сцене Стокгольма Гедда дебютировал только в 26 лет, это обстоятельство не помешало ему раскрыть свой талант. Николаю на музыкальном поприще дважды повезло. Один из клиентов банка, в котором он вынуждено и промыслительно работал, познакомил его со шведским тенором Карлом Мартином Йоманом, который взялся учить Николая и помогал ему многие годы. Вторая удача улыбнулась ему, когда в дни оперного дебюта Гедды продюсер фирмы «Эмми» Вальтер Легге искал тенора для записи партии самозванца в «Борисе Годунове» Мусоргского с Борисом Христовым (известный оперный певец из Болгарии) в главной партии. Услышав в Стокгольме Гедду, Легге тут же утвердил его и написал в телеграмме к известному дирижеру Караяну: «Я слышал сегодня величайшего моцартовского певца в своей жизни». Запись Годунова стала классической. Дирижировал во время записи оперы Исай Добровейн, тот самый, что играл любимую В. И. Лениным «Аппассионату» (Сонната для фортепиано фа минор № 23 Людвиг ван Бетховена) на квартире бывшей жены Максима Горького Екатерины Пешковой) Для справки: Исай Александрович Добровейн, настоящие имя и фамилия Ицхок Зорахович Барабейчик, (1891–1953) — российский пианист, дирижер и композитор.

Вскоре началась работа Гедды с Караяном и другими выдающимися дирижерами, спектакли и записи с Марией Калласс, Миреллой Фрэни, Монсерат Кабалье. Гедде создал эталонное исполнение разностилевых оперных партий, в том числе Хозе и Фауста, герцога в «Риголетто» и Ленского.

Юноша получил великолепную вокальную и артистическую школу в классе известного певца и педагога К. М. Омана в Стокгольмской королевской консерватории. Еще до окончания курса Гедда с феноменальным успехом дебютировал на сцене Стокгольмской королевской оперы в труднейшей партии Шапелу («Почтальон из Лонжюмо» Н. Адана) в 1952 г. В 1957 г. Гедда впервые вышел на сцену «Метрополитен Опера», где пел в течение 26 лет и исполнил 27 различных партий. Лучшие его партии — в операх В. А. Моцарта; «Фауст», «Вертер» — в одноименных операх Ш. Гуно, Ж. Массне. Гедда блестяще исполнял и камерные произведения Ф. Шуберта, Э. Грига, Л. Бетховена, П. И. Чайковского, М. Глинки, С. Рахманинова, русские песни и старинные романсы. Еще в молодости у Гедда проявился интерес к русскому романсу и французскому камерному вокалу. Исполнение романсов стало для него не только влечением души, но и вопросом профессиональной чести: «Я думаю, — говорит певец, — мне помогло знание европейских языков: я свободно говорю на шести языках и, естественно, пою на них. Мне никогда не хотелось ограничивать себя оперным репертуаром. Камерное пение, как мне кажется, требует более глубокой и изощренной музыкальной культуры. Как правило, здесь певец имеет дело с поэтическим текстом и более серьезным, чем в опере, литературным и музыкальным содержанием».
Пение Николая Михайловича, не пересыщенное эмоциями, отличается удивительным исполнительским тактом и сдержанным аристократизмом. С русским репертуаром у певца сложились особые отношения. С детства любящий Пушкина Гедда, еще будучи студентом, выучил арию Ленского и исполнил ее в лондонском «Ковент-Гардене». Потом с этой партией он долгие годы выступал на многих сценах мира, в т. ч. в СССР. «Образ юного романтика-поэта мне весьма близок, потому что он — славянин и меланхолик, как и я», — признается певец. На протяжении своей карьеры Николай Гедда принял участие в записях 70 опер и классических оперетт, 20 ораторий и 300 песен и романсов, В 1980-х гг. Гедда приезжал в СССР и выступал в Москве, Ленинграде и Таллине. Сейчас он живет в Швейцарии. Митрополит Сурожский Антоний (Блум) так отозвался о великом теноре XX в.: «Гедда, кроме того, что он замечательный певец, удивительно цельный и целостный человек. Пожалуй, больше я не встречал в своей жизни таких цельных людей…»